Йопт In Translation: чем японец отличается от дипломата и блондинки
Николай Караев работает переводчиком: он глядит в тексты до тех пор, пока тексты не начинают глядеть в него. Время от времени переживаний набирается на колонку для «Отаку».
Есть бородатый, сексистский и очень смешной, по-моему, анекдот о том, чем сотрудник дипмиссии отличается от невинного существа женского пола. Если дипломат говорит «да», это значит «может быть»; если дипломат говорит «может быть», это значит «нет»; если дипломат говорит «нет» — это никакой не дипломат. С девушкой, вы удивитесь, всё наоборот: если девушка говорит «нет», это значит «может быть»; если девушка говорит «может быть», это значит «да»; если же девушка говорит «да», никакая она не… Анекдот сексистский, ага. Я предупреждал.
Давным-давно, когда иероглифы были страшными, а полупредикативные прилагательные наводили на мысль о бренности сущего, ваш непокорный, ознакомившись с азами великого могучего японского языка, придумал к этому анекдоту своего рода сиквел. Назывался он так: «Чем японец отличается от девушки и дипломата». Шутка имела успех в среде страдальцев, на которых язык самураев оставил неизгладимую отметину.
Итак: если японец говорит хай, что обычно переводят как «да», — это значит «я вас слушаю» и ничего более.
Если японец говорит кангаэтэ окимас, что переводится как «я подумаю», — это значит «нет».
А если японец говорит ииэ, что переводится как «нет», — значит, это не японец.
Про то, что такое японское «нет» и в каких оно употребляется смыслах, мы еще поговорим, а пока сосредоточимся на смутном японском «да». Кроме шуток: тема это обширная и «благодатная» — она дает людям с определенным поворотом в мозгах вдоволь покуражиться над японской нацией, которая-де настолько лицемерна, что выработала особую лексику типа «как бы да». Это японское псевдолицемерие стало притчей во языцех — помню, в университете на уроке английского мы разбирали текст о горемычных американских бизнесменах, которые на переговорах с японцами вельми радовались тому, что другая сторона постоянно кивала и говорила хай, а в последний день внезапно выяснилось, что японская делегация не согласна вообще ни на что и все ее хай означали только (процитирую фильм «Гойя», где эту реплику выдавал глава трибунала инквизиции): «Мы выслушали вас, и вы нам ясны».
На самом деле хай может означать и согласие тоже. Открыв русско-японский словарь издательства «Кэнкюся», мы узнаем, что хай в ответ на «аната-ва го-сюссэки наримас ка?» («вы почтите [это место] своим присутствием?») означает «да, я приду». Но это когда задают вопрос в лоб, что само по себе не слишком вежливо. Если же хай звучит как ответная реплика на утверждение, оно не означает ничего, кроме подчеркнутого внимания к вашим драгоценным (а вы думали!) словам. И никакое это не лицемерие. Просто вы не в теме — ну да чего ждать от гайдзина-то?
Кстати о том, «говорят ли так японцы»: в романе Макото Синкая «Пять сантиметров в секунду» слово хай на весь массив текста встречается всего три раза. И всякий раз это ответ на прямой вопрос, но не твердое «да», а расплывчатое такое согласие: «Сумида, ты чего молчишь-то? Ты хоть меня поняла?» — «Да… Еще раз извините».
Кроме упомянутого хай в значении «как бы да» могут употребляться междометия соо, оо, хаа, аа, хээ, ээ, ун, уун, фун, ёси, хахаа, маа, обманчивые слова наруходо («в самом деле») и хонто: («правда») и даже оокээ и иэсу — очевидные кальки с английского. Про ун надо сказать, что это чаще всего голый звук «н» с легким добавлением редуцированного «у», то есть, по сути, невнятное мычание. С данным междометием в романе Синкая дело обстоит куда лучше, и к русскому «да» оно зачастую не имеет никакого отношения. Куда лучше его смысл передает «ага»:
— Кадзэ хиканай ё:-ни ки-о цукэтэ.
— Ун. Оясуми То:но-кун.
— Береги себя, не простудись. Спокойной ночи.
— Ага. Спокойной ночи, Тоно-кун.
Сравните:
— Береги себя, не простудись. Спокойной ночи.
— Да. Спокойной ночи, Тоно-кун.
(«К чему это она сказала „да“? — подумал Тоно тревожно. — К тому, что побережется от простуды? У этой Сумиды что, замедленная реакция?..»)
Подобные частицы объединяются японцами в отдельный класс, который имеет собственное название — аидзути (相槌), то бишь «поддакивание». Этимология этого слова очень поэтична: 相 означает некое совместное действие, а 槌 — это «пестик», «колотушка» или «молоток»; аидзути — часть выражения аидзути-о уцу, «дружно бить молотками», в переносном значении — «издавать в продолжение беседы звуки, которые дают понять, что вы внимаете собеседнику».
Стоит сразу сказать, что аидзути — лексический слой, который (насколько мне известно) ни в каких языках, кроме японского, отдельно не выделяется. Не потому, что японский тут уникален — в русском этого богатства тоже вагон и маленькая тележка (то же «ага», «угу», «ну да», «вот как», «ну ясно» с интонацией «отвяжись ты уже»). Уникален японский чуть другим: в устном дискурсе, сообщает нам «Теоретическая грамматика японского языка», аидзути встречаются в 40 процентах реплик, что бьет, например, английский буквально молотком с разворота. Если же рассмотреть специальные аидзути, которые произносятся не после окончания реплики собеседника, а заполняют всевозможные паузы в его речи, всячески поощряя говорящего, окажется, что они звучат в японском аж в два раза чаще, чем в английском.
Не секрет, что аидзути чертовски сложно переводить. Особенно в аниме. В книге их еще можно опустить, благо, никакой информации они не несут — кроме той лишь, что одному человеку интересно слушать другого, но это обычно и так ясно. В аниме же слово не воробей, от ушей анимешника звук не скроешь, и если персонаж постоянно твердит хай, ун, ээ и так далее, с этим надо что-то делать. Но что именно? Передавать эти слова как «да»? Слишком много «да» получится на единицу времени, и это будет не герой, а какой-то дакающий автомат. Дублировать аидзути чередованиями «ага» и «угу»? Проблема в том, что у нас эти слова имеют пренебрежительный оттенок: будучи произнесены с определенной интонацией, они демонстрируют как раз невнимание («Смотри, какой закат!» — «Ага…»), то есть совсем не то, что хотят выразить японцы. Выкручиваться приходится, ориентируясь только на собственное чутье: нормально звучит? фальшиво?..
И это не говоря о разнице культур, которая проявляется, скажем, когда японцы говорят с кем-то по-английски, переводят себя дословно и уснащают речь таким количество yes к месту и не к месту, что у собеседника складывается ощущение, будто его то и дело перебивают. Между тем сам японец морально готов к тому, что услышит хай, едва открыв рот: «Боку-ва…» — «Хай!..» То есть: «Я…» — «Есть контакт!» Домашнее задание: как перевести аидзути в столь неудобном месте? Только чтоб никто из троих — я о двух героях и переводчике — не выглядел в итоге идиотом, блинский блин.