всё вместе аниме манга колонки интервью отвечает Аня ОнВ

Йопт In Translation: в том «Саду», где мы с вами встретились

Николай Караев работает переводчиком: он глядит в тексты до тех пор, пока тексты не начинают глядеть в него. Время от времени переживаний набирается на колонку для «Отаку».

В безмятежной молодости, еще до того, как мне довелось вступить на скользкую переводческую стезю, я думал, что все переводы одинаково полезны. Ну или почти все. Конечно, никто из нас не идеален, как говаривали древние римляне, errare humanum est (у японцев есть схожая поговорка: 誤りは人の常, аямари-ва хито-но цунэ, «ошибка — для людей дело житейское»), и какой-нибудь самопальный перевод, перевод-лишенец, никогда не знавший редактора, может кишеть неточностями или откровенной отсебятиной. Но если уж перевод редактировался, если он, более того, заимел статус авторизованного и официального, — ему можно верить. Более того, ему и нужно верить (а если оригинал у нас на экзотическом языке, ничего другого ведь не остается).

Кадры из любительских русских переводов Shift и Timecraft, официальные английские титры, плюс есть еще русская озвучка Cuba77 & Trina_D с репликой «может, это флирт?». Не угадал никто.

Ах, молодость, молодость!.. Становясь переводчиком, ты, сам того не ведая, даешь страшную клятву: быть патологически недоверчивым в первую очередь к себе, а во вторую — ко всем коллегам независимо от их заслуг, от наличия у текста редактора, от статуса перевода, вообще от всего на свете, кроме адекватности перевода оригиналу. Только словари, только хардкор!

Итак, благородные доньи и доны, представьте себе, что вам в руки попадает новенкий, с пылу с жару, фильм Макото нашего Синкая «Сад изящных слов», официальное японское издание, снабженное японскими, английскими и китайскими субтитрами, — и в этом издании обнаруживается вдруг вопиющее расхождение смыслов.

Немного контекста: интрига этой ленты завязывается как раз в саду (а точнее, в токийском парке Синдзюку-Гёэн), где на первых минутах встречаются герои: он — старшеклассник, она — уже взрослая, под тридцать, женщина. Дождь застигает их в беседке, где они по японскому обычаю долго-долго молчат, исподволь рассматривая друг друга; подросток рисует туфли (он хочет стать дизайнером обуви), женщина пьет пиво и закусывает шоколадом. В какой-то момент любопытство пересиливает, и мальчик осторожно так говорит:

— あの… どこかでお会いしましたっけ?
— Ано… докока-дэ о-аи симасита ккэ?

То бишь: «Э-э… Кажется, мы с вами встречались?» Ккэ — ретроспективная частица, означающая, что говорящий что-то такое припоминает, но не более того (происходит она от бытовавшей в классическом японском языке частицы кэри). Поскольку подросток Такао обращается к старшей, после докока-дэ, «где-то», он не ставит глагол 会う(ау, «встречаться») в простую форму прошедшего времени (会った, атта) или даже в вежливую форму того же времени (会いました, аимасита), а образует от него особую, супервежливую конструкцию: вторая форма глагола (会い, аи) с добавлением почтительной гонорифика о- спереди и глагола суру, «делать», в вежливой форме прошедшего времени -симасита сзади.

Это всё просто и понятно. Непонятное начинается дальше. Женщина мотает головой, говорит «ииэ», «нет», Такао уважительно извиняется, женщина снова говорит «ииэ», на этот раз отрицая саму необходимость извинений (о, японская вежливость! всё у них не как у людей). Тут провидчески гремит гром, женщина внимательно смотрит на Такао, видит эмблему школы на его одежде, понимает про себя что-то очень важное, отставляет банку с пивом и говорит решительно:

— 会ってるかも…
— Аттэру ка мо...

Такао вздрагивает. Женщина встает и загадочным голосом декламирует древнюю танка, о которой мы рассказывали в предыдущих сериях:

— Раскаты грома
вдалеке едва слышны,
всё небо в тучах;
о, если б дождь пролился —
он здесь тебя удержит…

И уходит, оставляя подростка Такао, переводчика и зрителя в состоянии глубокого офигения.

Если говорить о переводчике, его в ступор вгоняет в том числе фраза аттэру ка мо. Вгоняет не само по себе, а при сравнении японских и английских субтитров официального, напомню, издания фильма. В английских субтитрах написано: «Maybe it’s fitting…» — то есть: «Наверное, это [стихотворение] подойдет…» Женщина как бы говорит сама с собой: что бы мне процитировать к месту из хэйанской поэзии? Про гром и облака — подходит? Вполне…

К слову, доступные мне русские любительские переводы толкуют это темное место все по-разному. Подозреваю, что именно из герундия fitting выросла воистину замечательная реплика «Может, это флирт?», смело расширяющая горизонты отношений уже взрослой японки и совсем юного японца. К целомудренному, как единорог, фильму Синкая эта реплика отношения не имеет, хотя английским словам flirting и fitting в похожести не откажешь.

Еще смелее перевод аттэру ка мо как «Думаю, можно». Сидите вы, японский вьюнош, застенчивый и пятнадцатилетний, как капитан в романе Жюля Верна, в парке рядом с незнакомой теткой раза в два старше вас. Тетка лакает себе пиво, а потом внезапно зыркает на вас и говорит эдак хищно: «ДУМАЮ, МОЖНО». Поневоле вздрогнешь. Жаль, Хичкок не дожил…

Третий фэнсуб подбирается к истине совсем близко, но сворачивает на банальное: «Может, виделись». Ну а может, и не виделись. Бывай, паря!

Ведь почему английский официальный перевод так пугает? Потому что по-японски сказано нечто совсем другое. 会ってるかも — именно в таком написании — ужатая фраза аттэ иру ка мо сирэнай. Оборот ка мо сирэнай (в просторечии сокращается до ка мо, в вежливой форме преображается в ка мо сиримасэн) переводится дословно «так ли, нет ли, — не могу знать» и заменяет японцам наше стандартное «может быть». Ну а аттэру = аттэ иру — это всё тот же глагол «встречаться» в «длительном виде»: форма на -тэ + иру.

Проблема в том, что так называемый длительный вид не всегда описывает процесс (сравните английские времена системы Continuous: I am writing etc.). Процесс он описывает только с японскими процессуальными глаголами — «читать», «бежать», «считать» и прочими. Тот же вид с японскими глаголами однократного действия — «умереть», «знать» — описывает, наоборот, результат (сравните английские времена системы Perfect: I have fallen etc). Скажем, изучающим японский почти сразу сообщают, что «я знаю» будет ситтэ иру (в просторечии сокращается до ситтэру), длительный вид, а не обычный сиру, а «я не знаю» — сиранай, обычный вид, а не длительный, ситтэ иранай. Чтобы унизить нас окончательно, японский располагает глаголами двойственной природы — «надевать», «причесываться», — которые в длительном виде могут означать как процесс, так и результат. (Интересующимся всячески рекомендую книжку «Японский язык. Глагол: категория вида» А. Ю. Данилова.)

Возвращаясь к глаголу ау, «встречаться»: поскольку это глагол процессуальный, аттэ иру = аттэру означает «встречаемся именно сейчас». По смыслу женщина именно это подростку вроде бы и сообщает — в продолжение предыдущих реплик: «Мы встречались?» — «Нет, но… может быть, сейчас вот как раз встречаемся». По-русски настоящее время звучит тут диковато, поэтому я перевел фразу как «Может, мы только встретились». Пусть совершенный вид, пусть результат, а не процесс, но с учетом двусмысленности процесса-результата в японском языке — смысл передан. Как говорят японцы, дайдзё:бу.

То есть — было бы дайдзё:бу, кабы не официальный английский перевод, в котором аттэру ка мо не намекает на любовную историю, а утверждает, что в данных обстоятельствах уместно процитировать стихи. Посчитать коллегу-переводчика дураком — это слишком легко. Рассмотрим другие альтернативы.

Я не зря оговорился: «会ってるかも — именно в таком написании». В японском, как водится, глагол ау можно записать пятью различными способами. Четыре из этих глаголов будут означать «встречаться»: 会う — просто встреча, 逢う — встреча торжественная, романтическая, в общем, пафосная, 遭う (вариант 遇う) — встреча с чем-то неприятным. У пятого же глагола ау, записываемого как 合う, значение иное — то, которое имел в виду мой коллега: «соответствовать», «подходить», «согласовываться», «быть парой к». Наконец, этот глагол можно записать и знаками слоговой азбуки хирагана — あう. И в монтажных листах, в отличие от субтитров, в реплике героини нет ни единого иероглифа: あってるかも. Как хочешь, так и понимай.

Что оставляет нам три возможности:

  1. Кто-то забыл поставить иероглиф 会 вместо буквы あ в монтажных листах, поэтому переводчик на английский решил, что речь идет о глаголе 合う (а не 会う), и перевел его словом fitting. В японских субтитрах иероглиф поставили правильно, а английские не проверили. В пользу этого варианта говорит и связь слов аттэру ка мо с вопросом Такао «не встречались ли мы раньше?»;
  1. На английский реплику перевели правильно, а в японских субтитрах перепутали иероглифы 合 и 会. Маловероятно, но возможно;
  1. Имеет место игра слов: женщина говорит про стихи, но поскольку глаголы 合う и 会う — омонимы, Такао кажется, будто она не о стихах, а об их встрече, вот он и вздрагивает (не станет же он вздрагивать по поводу стихотворения). В японские субтитры попал иероглиф со смыслом номер один, в английские прокрался смысл номер два.

Вариант 3 — самый неприятный: перевести подобную игру слов с сохранением обоих смыслов очень сложно, если вообще возможно. С другой стороны, рассуждал я, этот вариант, как и 2, подразумевает, что женщина — а она, как потом выясняется, человек весьма образованный, — не понимает, что у нее получилась игра слов, моментально забывает вопрос мальчика и тем самым ставит его в неловкое положение. Вариант 2, если уж напрямую, почти безумен: логичнее допустить, что японцы ошиблись с переводом на английский, чем с родным иероглифом в японских субтитрах.

Короче говоря, я почти уже склонился к своему варианту перевода, пусть он и не совпадает с английским официальным. Для того, чтобы определиться окончательно, мне требовалось подтверждение со стороны. И тут я вспомнил, что в фильме есть еще третий набор субтитров — китайский. А в китайском азбук нет, там сплошняком иероглифы, которые означают либо одно, либо другое. В китайском со смыслами не забалуешь!

В этих третьих субтитрах («Тайна третьих субтитров» — прекрасное название для фантастического аниме) обнаружилась реплика о шести иероглифах: 也许真的见过 (иероглифика упрощенная, для материкового Китая) — есюй чжэньдэ цзяньго. А именно, понял я не без помощи электронного словаря «Вэньлинь», «может быть (也许), [мы] по-настоящему (真的) встретились (见过)». Насчет вида последнего глагола «Вэньлинь» высказался категорично: «have seen, have met» — Present Perfect Tense, результат действия, «что сделали?», самый что ни на есть совершенный вид. Ура, сказал я себе. «Может, мы только встретились» — и никаких гвоздей.

Пора выпить чаю, а не то с этим аниме с ума сойдешь. Как поется в японской народной песне, отцвели уж давно диалоги в «Саду», а во мне перевод всё живет… Блинский блин.

Поделиться
Отправить
Запинить
Популярное