всё вместе аниме манга колонки интервью отвечает Аня ОнВ
1 заметка с тегом

Алекс Бурунова

О нет, только не это

Видеосервис Netflix выпустил документальный фильм Enter the Anime, объясняющий феномен аниме в традициях поверхностной тележурналистики.

Как так вышло, что японская культура, с ее стоицизмом, иерархиями и установкой на субординацию и порядок, культура страны пунктуальных поездов с вежливыми пассажирами, породила темный, извращенный мир аниме? Таким вопросом задается Алекс Бурунова — начинающая американская документалистка белорусского происхождения, широкому зрителю известная только в качестве автора новеллы «Одинокая планета» из киноальманаха «Love is... 6 коротких фильмов о любви» (2017). До начала работы над Enter the Anime Бурунова ровным счетом ничего не знала о японской анимации, считая ее парадом большеглазых школьниц верхом на радужных пони. А выяснилось, что аниме может быть мрачным и, цитата, outright fucked up (в русских субтитрах, которыми Netflix любезно снабдил фильм, — «неприкрытым трешем»). Сентенция про пони и треш иллюстрируется сценками из сериала «Агрэцуко», речь о «наиболее новаторском аниме» оформлена жестоким месиловом из «Кастлвании». Когда на пятой минуте в кадре пролетает чей-то выбитый глаз, становится в общем-то ясно, что Netflix под видом документального кино снял большой проморолик своей фильмотеки и продвигает ее с прямолинейностью западных издателей аниме начала 1990-х — те тоже делали ставку на рисованное насилие.

История знает примеры довольно удачных документалок про кровавую баню на японском голубом экране. Би-би-сишный хулиган Джонатан Росс живописал субкультуры, криминал и всяческую дичь в двух сезонах Japanorama (типа парфёновских «Намедни», но с британским увальнем, для которого Япония, при всём показном снобизме, не была пустым звуком). Режиссер Бурунова, однако же, не спешит раскрывать заявленную тему извращенности аниме и переходит к своему первому герою — накофеиненному продюсеру «Кастлвании» Ади Шанкару. Сбивчивый монолог Шанкара сводится к тому, что он пилил фэнские видосы в инете, а Канье Уэст назвал его творчество микстейпами. На этом месте автора фильма посещает светлая мысль: чтобы постигнуть суть аниме, вероятно, всё же придется перенестись из Лос-Анджелеса в Токио.

Выбранная авторами фильма глитчевая эстетика порой вступает в конфликт с материалом. Enter the Anime сверхдинамично нарезан: кажется, что за планы, длящиеся больше двух секунд, человек за монтажным пультом получал удар током.

Следующие 50 минут состоят из интервью, фрагментов аниме и соображений Алекс Буруновой, почему-то зачитанных другим человеком (неидеальный английский язык как повод для переозвучки? как будто кого-то смущал немецкий акцент Вима Вендерса в «Токио-га»). Среди интервьюируемых — глава студии Toei Animation Кодзо Морисита; американский аниматор, продюсер и режиссер ЛеШон Томас («Гетто», Cannon Busters); исполнительница начальной песни «Евангелиона» Ёко Такахаси; авторы кукольного аниме про медведя Рилаккуму Наоко Огигами и Масахито Кобаяси; адепт 3DCG-аниме Синдзи Арамаки («Яблочное зернышко», «Космический пират Харлок») и еще дюжина режиссеров, аниматоров и продюсеров — не сплошняком первые лица отрасли, но вполне репрезентативный срез. 71-летний Морисита упоминает, что Toei появилась после поражения во Второй мировой как попытка дать японским детям мечту. Режиссер борцовского аниме «Баки» Тосики Хирано делится ноу-хау превращения манги в сериал (саму мангу при этом не показывают — у Netflix нет соответствующих прав). Постановщик «Агрэцуко», Рарэко, на вопрос о последнем загугленном слове отвечает, что занимался эгосёрфингом, но так как зрители Netflix проматывают заставки и титры, никто о нём в Сети не знает. Интервью, одним словом, как интервью. Беда в том, что они мелко нашинкованы и густо приправлены дурными шутками и какой-то совсем уж постыдной дезинформацией.
Знаете ли вы, спрашивает Алекс Бурунова, что в Японии больше целлюлозы уходит на печать манги, чем на выпуск туалетной бумаги? Либо японцам нужно потреблять больше клетчатки, — подводит она к панчлайну, — либо у них тут сраные тонны комиксов. Ба-дум-тсс.

Сложно говорить о «полном серьезе» применительно к Enter the Anime, но автор, похоже, на полном серьезе убеждена, что из анимешной субкультуры возникли движение фанатов рокабилли (названных в русском переводе кантри-рокерами), лолит, готов, качков и даже металлистов. Это проговаривается открытым текстом, и как такой текст мог попасть в фильм, понять просто невозможно. Либо это грубейшная ошибка монтажа, либо катастрофическое невладение материалом. Дальше не легче: культура каваи, просвещает Netflix зрителя устами режиссера (вернее, переозвучившей ее артистки), началась-де в 1960-х как мятеж против взрослой жизни и власти, когда в знак протеста студенты выкидывали учебники и читали только мангу. Рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучи по белу светушку. Если ваш ребенок не только смотрит мультики, но и похож на их героев, это значит, что он стал анимэ.

Копирайтные ограничения помешали создателям фильма показать предыдущие работы героев, выполненные не по заказу Netflix. В результате фильмография Синдзи Арамаки дана в виде текстовой схемы, которую нещадно корежат глитч-фильтры.

Реплика в сторону. Есть история, которую авторы «Отаку» пересказывали в других местах, что называется, в частном порядке; повод вспомнить ее снова. Однажды московских анимешников пригласили обсудить «Призрак в доспехах» Мамору Осии в ток-шоу Первого канала. Автор «Введения в японскую анимацию» Борис Иванов подробно рассказал собравшимся в студии, почему фильм снят именно так, что и в чей адрес говорит в этой картине Осии, упомянул о киборгах в научной фантастике и перспективах роботизации. Из всего этого спича в итоговую версию программы вошла только пара фраз: о том, что в Японии уже сейчас есть реалистичные куклы, чье место в будущем могут занять киборги, а обладание такой куклой Борис не считает зазорным. Естественно, вне контекста это звучало диковато. Времена стояли вегетарианские, но вся сила профессии телевизионного редактора стала ясна уже тогда: пара манипуляций на монтажном столе — и киновед становится в глазах зрителей фриком-кукольником. А что он там говорил по теме программы, не суть важно.

Enter the Anime будто бы скроен такими редакторами. Рандомные факты из интервью складываются в сюрреалистическую картину. Авторы аниме хотели стать мангаками, поварами, автомобильными дизайнерами, астрономами — кем угодно, только не аниматорами. Во время приема ванны их посещают безумные извращенные идеи. Воплощают эти идеи с помощью компьютерной графики, вдоволь погорланив в караоке. Аутсайдеры снимают для аутсайдеров, ведь аниме так РАДИКАЛЬНО. Только студия «Тоэй» работает для детей, подтверждает ее тридцатилетний суперфанат. Под занавес режиссер фильма решает, что вопрос не в том, «что такое аниме, как оно создается, почему оно создается, почему фанаты его любят». Если верить Буруновой, главное — «то, как аниме делает тебя частью чего-то большего, чем ты сам, как оно принимает тебя в это сумасшедшее сообщество и дарит ощущение, что ты не одинок». Но таким выводом можно закончить фильм о любом увлечении — рыбалке, шахматах или коллекционировании марок. Что такое аниме? Как оно создается? Почему оно создается? Почему фанаты его любят? Enter the Anime, снятый по заказу корпорации, которая с каждым годом занимает всё более весомую часть рынка японской анимации, не дает внятных ответов ни на один из поставленных вопросов. Да что там: в часовом фильме об аниме нашлось место параду стереотипов, припадочному полиэкранному монтажу, ошибочным предпосылкам и странным выводам, но не хватило времени для показа основы основ. Рисования.

Русский переводчик не слишком аккуратно отнесся к терминологии: аниматик — это снятая раскадровка, в то время как просто раскадровкой называют стопку бумаги с графическим планом произведения. Такие детали можно выверять по специализированному словарю.

Каждая минута Enter the Anime заставляет нас больше ценить вдумчивую, красивую и человеколюбивую документалистику. Такую, как снимают авторы Archipel — ютьюб-канала о мангаках, создателях видеоигр и музыкантах. На волне обсуждения фильма Netflix ведущий твиттера Archipel рассказал, что они хотели сделать свой проект о текущем состоянии аниме, и основной загвоздкой стала высокая стоимость лицензирования фрагментов собственно анимации (команда Archipel базируется в Японии, где не действует правовая доктрина добросовестного использования). Когда этот фактор не является определяющим, а съемочная группа ставит перед собой цель действительно проникнуть в суть явления и не подгоняет результат под взятые с потолка выводы, получаются качественные и содержательные программы. Такие, как «Со свитков на экран: история и культура аниме» — сюжет, подготовленный командой Вачовски к выходу «Аниматрицы». Удачнее, чем документалисты Netflix, решают ту же задачу ютьюб-каналы Canipa Effect, Anime Everyday, Beyond Ghibli (отдельные выпуски есть у Nerdwriter’a, Every Frame a Painting, «Кинопоиска»). В Сети легко найти самые разные фильмы о создании аниме, подготовленные при прямом участии авторов этих аниме: Кацухиро Отомо рассказывает об «Акире», Сатоси Кон — об «Актрисе тысячелетия», «Однажды в Токио» и «Паприке», коллектив студии Production I.G — о «Призраке в доспехах», сотрудники студии Trigger — о Little Witch Academia. Можно посмотреть, с какими колоссальными сложностями в 1984-м делалась компьютерная графика для «Линзмена» и как японские и корейские аниматоры воссоздавали «Чебурашку» на современной технологической базе.

А про истоки эстетики каваи, чем прислушиваться к Алекс Буруновой, лучше почитать в книге Инухико Ёмоты, изданной на русском языке «Новым литературным обозрением». —ВК

 1265   2019   Netflix   Алекс Бурунова   аниме   документалистика