Патэма наоборот
После давней, непонятной, обросшей легендами катастрофы гравитация для части людей и вещей поменяла вектор на противоположный. Многие «перевертыши» погибли, буквально упав в небо, а те, кто каким-то чудом выжил, превратились в изгоев и ушли жить под землю. Эйджи — обычный школьник из тоталитарной Айги; как и его сородичи, он твердо стоит ногами на земле, но мечтает о полете, в то время как законы государства запрещают даже смотреть на небеса. Патэма — принцесса подземелья, жутко любознательная девица, не боящаяся кошмарных людей-нетопырей и мечтающая спуститься (ведь с точки зрения перевертышей Айга лежит у них под ногами) в мир, о котором правила подземных жителей запрещают и думать. Однажды эти двое перевернутых друг относительно друга подростков встретятся, чтобы уже не расставаться. Даже Идзамура, зловещий тиран Айги, не сможет помешать им изменить судьбу разделенного человечества.
После очередного ухода Хаяо Миядзаки из большой анимации вовсю идут разговоры о том, кто из молодых аниматоров может — не сейчас, со временем — занять вакантное место анимешного вождя. Макото Синкай? Вполне, особенно если учесть, что его «Ловцы забытых голосов» почтительно выдержаны в миядзаковском каноне. Мамору Хосода? Почему нет: «Девочка, покорившая время», «Летние войны» и «Волчьи дети Амэ и Юки» — отличные аниме, снятые с чувством, с толком, с расстановкой; в последнем фильме, опять-таки, ощущаются обертоны студии Ghibli. Ясухиро Ёсиура?..
Уже ранние короткометражки Ёсиуры «Язык воды» и «Бледный кокон» обещали многое. С одной стороны, они были совершенно разные — и по атмосфере, и по подаче, и по сюжету, — что всегда обнадеживает больше, чем однородное, пусть и гениальное творчество людей, прекративших развиваться до того, как начали творить. С другой, у парадоксальной и мрачной истории о мире, дешифрующем собственное прошлое, и не менее парадоксальной, но куда более веселой истории, складывающейся из трех диалогов в баре будущего, всё-таки имелось нечто общее — некий почерк мастера, какой-то нехилый анимешный дзэн, в финале пробиравший до кости. Этот типично ёсиуровский дзэн ощущался и в фильме, ставшем для режиссера пропуском в большое кино, — во «Времени Евы», начинавшемся как 6-серийное онлайн-аниме и позднее смонтированном в 100-минутную киноленту. Сюжет там был куда более приземленным и усложненным, нежели в коротком метре, — и, казалось бы, что нового можно снять о роботах, которые внешне не отличимы от человека и прислуживают ему? Еще как можно, если вас зовут Ясухиро Ёсиура, и вы неравнодушны к каждому кадру своих картин.
«Патэма наоборот» — следующий шаг: фантастическое, умное и доброе (по всем трем пунктам Ёсиура верен себе), где-то очень миядзаковское кино о том, что такое любовь. Правда, здесь нет роботов, зато есть далекое будущее и парадоксальные повороты сюжета. Во «Времени Евы» Ёсиура заставлял зрителя смотреть на мир глазами то человека, то робота, чтобы дать прочувствовать обе точки зрения. «Патэма» благодаря исходной посылке — существование людей с разнонаправленной гравитацией — достигает того же стереоскопического эффекта наглядно: если перевернуться на 180 градусов, встать на голову, увидеть реальность вверх тормашками — каким будет этот мир? Что для Патэмы верх, для Эйджи низ, и наоборот; что для него манящее небо, то для нее — гибельная бездна. Иначе говоря, ни одна отдельно взятая картина мира не является правдивой. Истина существует лишь там, где два представления о мире, два человека смыкаются, — в спасительных объятиях.
Ёсиуре не повезло лишь в одном: идея «Патэмы наоборот» почти одновременно осенила аргентинца Хуана Соланаса, снявшего в 2012 году фильм Upside Down («Наоборот», в российском прокате — отчего-то «Параллельные миры») о планетах, подвешенных одна напротив другой, так что их обитатели являются антиподами. Впрочем, может быть, наоборот: Ёсиуре и аниме в целом тут крупно повезло. Фильм Соланаса мил (спасибо Кирстен Данст), но потрясающе банален и перенасыщен маскирующимся под идеи мусором. Тут и розовые пчелы, переносящие гравитацию, и идиотический физический закон, по которому через пару часов контакта с материей другого мира предмет сгорает (отчего не взрываются неправильные гамбургеры внутри героев?), и борьба с большим бизнесом. Ничего подобного у Ёсиуры, слава японскому богу, нет. При сходстве фантастических допущений концепции разнятся абсолютно. Герои Соланаса бьются с корпорацией, и победа их — это счастье (двойня в животе) плюс богатство (патент на волшебный крем в кармане). У Ёсиуры всё по-японски правильнее: если уж бороться, то с миропорядком, с массовым искажением восприятия, если уж побеждать, то самих себя — свой страх, свою нерешительность, свой эгоизм. И бояться в «Патэме» есть чего: попробуйте только представить, каково это — падать в бездонные небеса. В картине Соланаса неба просто нет — только два мира, зачем-то пристегнутые друг к другу. Немудрено, что «Параллельные миры» провалились в прокате и уже забыты как недоразумение.
Что до «Патэмы», она точно останется в истории как одно из лучших аниме своего времени. Особенно повезло фильму в российском прокате, который начинается при очередном политическом катаклизме, грозящем превратить часть людей в антиподов. «Патэма наоборот» дает единственно возможный рецепт выживания. Ведь что такое любовь по Ясухиро Ёсиуре? Это доверие к ближнему, как бы сильно он от тебя ни отличался, — такое, что когда двое держат друг друга, никто не боится упасть в разверстое небо. —НК